Мне ещё в январе знакомый из Эрлангена присылал статьи с информацией британских и американских спецслужб о возможной войне. Но разве можно было в это поверить, когда ты живешь обычной размеренной мирной жизнью. Я с Хайко познакомилась во время его командировки в Киев, и мы с тех пор переписывались. Всем его предупреждениям я, конечно, не хотела верить, и воспринимала всю эту информацию как очередной повод манипулирования общественным мнением. Тем временем и друзья из Лондона предупреждали меня, что есть высокая вероятность начала войны. В День Святого Валентина Хайко написал мне, что он очень рекомендует мне выехать из Киева. Всё равно как, но просто нужно уезжать. Конечно я была благодарна за заботу! Мы с подругой тогда обсуждали эту тему, и она тоже придерживалась мнения, что, мол, преувеличивают и не будет ничего. Многие тогда так думали. И у меня как раз в декабре два больших проекта закончились, и я только что вернулась из отпуска из Испании и ничего об всём этом не хотела знать. Я вообще не интересовалась особо политикой, геополитической ситуацией и осталась там, где была.
24 февраля около 4.30 утра я проснулась от взрывов и прочитала в телеграме, что началась война. Я сразу подумала о выезде. Но моя дочь, ей 28 лет и она несколько месяцев назад переехала ко мне из-за сложных отношений с мужем, не хотела никуда ехать. Моя подруга в тот же день покинула Киев, уехав на Западную Украину, а потом через Польшу в Италию.
Мы не закупаем обычно много продуктов, поэтому и запасов дома было мало. Но в первый день из дома было и не выйти. Мы живём в многоэтажке на Левом берегу. Недалеко от нас Бровары и ТЭЦ, куда сразу же, конечно, пришли танки, стратегический объект. При этом мы и не знали, наши это были танки или вражеские. Я только очень боялась, что станцию взорвут и большая часть Киева останется без тепла. Под конец зимы это было бы не особо весело.
В начале мы вообще ничего не поняли. Слышны были взрывы, сирены, но всё было каким-то нереальным. В подвале дома сидеть было невозможно, всё из бетона, ужасный запах, совсем не подготовлено для чрезвычайных ситуаций. Мы живём на восьмом этаже и подготовили рюкзаки со всем необходимым, поставили их, чтобы в любой момент они были под рукой. После сирены у нас было только три минуты. Как нам за это время сбежать по лестнице в подвал? Сначала я хотела к отцу поехать, но хорошо, что мы не поехали туда, так как он живет в доме недалеко от Бучи, Ирпеня и Гостомеля, там аэропорт, и это было одно из первых мест, которое стремились захватить российские войска. Позже мы видели, что произошло в той местности.
Но до выезда 3 марта нам нужно было пережить ещё жуткие дни. Время от времени мы выходили посмотреть, что с машиной на парковке, ходили в магазин за продуктами, и везде были огромные очереди… Было такое чувство, словно вдруг в нашем районе живут только чужие люди. Я жила там с 1983 года, знала местных, а сейчас я чувствовала себя здесь чужой. Мы покупали белый хлеб, сыр, шоколад, без логики, без плана, не зная, на сколько хватит запасов. В остальное время мы сидели дома. Дочь вообще никуда не хотела ехать, ни за что на свете. Она была убеждена, что мы должны оставаться в Украине и помогать здесь, несмотря на то, что у нас вообще никакого военного опыта нет.
Между тем людей даже на кассах оставалось всё меньше и меньше. Я уже стала подумывать, может и нам помогать там. Но сирены выли, не переставая. Мы прямо-таки забаррикадировались дома, заклеили окна, читали только новости. Прилёты ракет были всё ближе. Неописуемый звук, что-то между свистом и громом. И вот я заклеила окна «звездочкой» из скотча, чтобы они при взрыве не разлетелись на осколки. С дочкой у нас начался настоящий спор. До слёз. Мы просто никак не могли договориться. Я никогда в жизни не кричала на собственного ребёнка, для неё это было чем-то непривычным. Впервые она это пережила, когда её бывший муж с матерью ругался. А теперь я вдруг начала кричать на неё: «Война идёт, прекрати, наконец!» Но она не хочет, говорит, мол, я доминирую. «Я понимаю, что ты о муже думаешь. Но мы же не можем помочь, в лучшем случае мы простыми санитарками можем стать!» Я стала просить друзей и отца, чтобы они поговрили с ней. Но всё напрасно.
Потом прервалась связь с отцом, с 1 марта была тишина. С братом тоже связи нет. Только мама ещё была тут с нами в квартире. Папа дальше хотел за домом следить. Только когда мы уже здесь были в безопасности, после 5 марта, у нас снова появилась связь с папой.
Я сидела дома на диване как парализованная, читала новости на телеграме, отправляла редакции ссылки на новости, которые явно были фейками. Я не могла больше есть и, несмотря на это, отвлекалась, готовя картофельное пюре. И тут позвонил мой бывший муж из Польши. Он говорит, вы, мол, совсем с ума сошли, до сих пор в Киеве: «Быстро уезжайте!» Но как мне без дочери ехать. У одной из подруг такая же ситуация, её дочь не хочет уезжать. А что делать, если не знаешь, куда следующая ракета упадёт? Мне в этот момент подруга позвонила и рассказала о своих переживаниях. И тут у меня такая истерика началась, я не могла ничего поделать, не могла остановить слёзы. Я же не могу дочь заставить. Логикой тут уже ничего не добьешься. А что делать с эмоциями?
Я просто села в машину и поехала по Киеву. Везде были посты, на всех выездах. И вот я поехала заправляться, но везде очереди огромные. У меня ещё полбака было, поэтому я поехала к заправке, где всегда мало было народу. Так и в этот раз. Я дозаправила бак до полного, заплатила наличными, карту они уже не хотели принимать, и поехала к реке. Но там моя поездка и закончилась, никого не пропускали, только жителей района. Я вернулась домой, припарковалась, поднялась в квартиру. Тишина: мы уже не разговаривали друг с другом, только спали рядом.
На следующее утро звонит мой друг Миша. Я не знаю, что он сказал моей дочери, но тут она подходит и говорит: «Если хочешь, мы можем выехать…» Мы только рюкзаки взяли и воду… И поехали. Тут двоюродный брат Миши звонит и просит мать взять. Мы уже далеко, в другом направлении, до комендантского часа можем не успеть доехать, если вернёмся. Решаем, что она такси берёт и едет на заправку на Столичном шоссе. По моим подсчётам осталось полчаса. Мы ждём её на заправке, и она успевает. И сразу дальше. Теперь Мишина жена звонит: Не могли бы мы её подругу забрать? В моей маленькой машине? Ну хорошо, подвинемся. Но через десять минут девочки всё ещё нет и нет, нам нужно дальше, иначе не успеем до Бердичева, это в Житомирской области, 180 км от Киева. По главной дороге ехать нельзя. И вот мы вместо обычных трёх с половиной часов ехали целых семь, потом ещё пробили колесо на плохой дороге. Мы звоним в мастерскую, но никого уже нет. Но всё же приехал человек с шиномонтажа и помог нам ремонтировать диск, шина оказалась целой. Свет уже везде в поселке выключили. Пока этот мужчина ездил за нужным оборудованием, мы ждали на станции техобслуживания и остались одни с включенным светом. И вдруг слышим – выстрелы. Я всех в помещение отправила, свет выключили, чтобы не привлекать внимание к этому месту. Через какое-то время мужчина вернулся с диском и сказал, что мол до Польши доедем. Взял с нас символическую сумму в 200 гривен…
У меня уже сил совсем не было. Из-за комендантского часа нам нужно было ехать без света, но я даже не знала как. У меня машина автоматически фары включает, их не отключишь. А нельзя со светом, надо как-то отключать их. Я уже не могу сказать, как мы доехали до дома, где должны были остановиться на ночь. Нас приняли и накормили, но я ничего не могла есть, только чай пила. Потом были долгие разговоры. Нам посоветовали не выезжать в 6 утра, а то нас везде будут останавливать и спрашивать откуда и куда едем. Я даже точно не знаю, сколько людей было в этом гостеприимном доме. Семья, что нас приняла, хозяйка с мужем и двое детей, бабушка, родители нашего друга, их сестра, которую мы привезли… может ещё кто-то был. Нам дали спальню с большой кроватью, чтобы отоспаться. Хозяева спали на одном диване в гостиной втроём, а гости в других комнатах по несколько человек на одной кровати.
Я и на завтрак не могла ничего есть. Мы выехали в 9 утра, 470 км по жутким дорогам до границы (центральными дорогами ехать было нельзя), и в 5 вечера мы были на месте. Я всю дорогу сама была за рулём. У дочери мало опыта, особенно по зимним дорогам. Когда стрелка бензина стала подходить к красной отметке, мы как раз подъехали к заправке, но там люди уже три часа стояли в очереди, а до границы ещё далеко – потеря нескольких часов в дороге могла означать остановку на ночь на территории Украины. Значит, просто ехать и ехать дальше. Мы снова подъезжаем к какой-то деревне, а в баке уже практически ничего нет. У меня нервы на пределе, почти истерика. Я нерелигиозный человек, но сейчас я начинаю молиться Богам, высшим силам, ангелам, только бы нам доехать до границы. Дочь уже начинает подсмеиваться над всеми моими ангелами-хранителями, которых я прошу о помощи. Но я знаю, если мы здесь останемся без бензина, то я пойду по домам просить и платить долларами за капли бензина или чтобы просто где-то остаться ночевать, потому что в машине холодно. И вдруг – не верю своим глазам, перед нами заправка, а на ней только две машины. У дочери ещё гривны были, и мы можем заправить 20 литров. Деньги у нас есть, но больше бензина не дают. И тут я спрашиваю: «Кто из вас богов и ангелов помог нам? БЛАГОДАРЮ!» И так мы смогли доехать до границы.
Хайко был в это время в Тайланде, всё время писал мне «stupid woman!» (глупая женщина), потому что я так поздно выехала. Он всё предложил: свой дом мне и дочери, маме… И вот у меня только 300 евро осталось. Все рассказывают, какие поляки были добросердечные к беженцам, но нам попались другие, нам практически всё время не везло. Сначала это была страховка на машину. В любом случае мой бывший сказал, что полис можно оформить за 1 злотый, а мы заплатили 40 евро. На границе мы простояли 10 часов. Когда заехали в Польшу, первым делом заехали на заправку, купили чай, бутерброды и карточку для мобильного. Я не знала, что мы могли и дальше пользоваться своими украинскими. В любом случае я, наконец, поела. В Варшаве у меня до такой степени не было сил, что я чуть не уснула за рулём. Значит, в гостиницу.
«Да, номера свободные есть,» – говорит женщина на регистрации, которая польским владеет хуже меня. Рассказывает, что она из Сум и оставила там своих детей. Она вообще и глазом не моргнула, когда мы говорим, что Сумы обстреливают враги… Мы только пару часов хотим поспать, нам не нужен ни завтрак ни ужин, но нет никакой скидки. Стандартная цена, поскольку все равно бельё менять нужно будет. И хотя номер был с интернетом, интернета не было. Просто развод на деньги.
Украинская карточка перестала работать. Хорошо, что есть интернет через польскую карточку на мобильном. Наконец-то смогли дозвониться папе, с которым не было связи, когда мы выезжали. Слава Богам он жив. Но есть и страшные новости: в дом моей крёстной, маминой родной сестры, попал снаряд, и мой двоюродный брат погиб, крёстная не могла помочь, а скорая не смогла приехать, и он просто истёк кровью. Похоронили в саду, поскольку до кладбища не доехать было – дорога была слишком опасна, а электричества в посёлке не было. Но как бы то ни было, слава Богам, папа жив. Я стояла на улице и слёзы текли ручьем…
Моя двоюродная сестра жила в самом центре Киева, первые дни сидела только в метро. Все простудились, хотели выехать из Киева к родственникам. Сначала она с нами хотела поехать. Но когда мы стали выезжать, то не смогли до неё дозвониться ни по какому номеру. Когда она, наконец, перезвонила, то было уже поздно. Она выехала на следующий день. Она позднее узнала, что произошло. Я не могла её ждать, не хотела дальше людям в деревне мешать, они и так спали из-за нас на полу. Связь потом потерялась. Но всё-таки был ещё брат, который погиб. Только после его смерти, после смерти Игоря, после того, как его в саду похоронили, и его сестра Юля выехала, контакт снова восстановился. Она сейчас в Польше с детьми.
В Польше мне пришлось пойти в банк, чтобы переоткрыть банковскую карту, чтобы мне могли деньги сбросить. Менеджер в польском банке нам очень помогла, сделала карту non-name, сменила номер телефона, и мы с новой карточкой снова смогли заправиться и накупили всяких витаминов. Я подумала, что лучше было пить их, чем постоянно кофе. А из Варшавы всё уже пошло дальше довольно быстро. 900 км и вечером мы уже были в Эрлангене. Границу за Вроцлавом мы и не заметили. 5 марта в 16.30 мы приехали, брат Хайко принял нас, с целой корзинкой еды и тремя бутылками проссеко. Весь холодильник битком. Запасов минимум на месяц, как мне показалось. Было всё, что мне нужно, был интернет, чтобы снова связаться с родителями. На второй день мы познакомились с Розой и Эльске. Обе помогли нам здесь дальше. Первые дни мы хотели только спать… 8 марта мы написали мейл в Ратушу, что хотим работать волонтёрами, а 10 марта нам уже всё показали, и с тех пор мы помогаем в Ратуше. Мы познакомились с охранниками, очень хорошие люди, они так мило заботились о нас и даже приносили нам кофе и сладости. Когда начался наплыв людей с Украины, были дни, когда мы оставались до 6-8 вечера в Ратуше. Я всегда пешком ходила, у меня ноги болели, потому что я раньше никогда так долго не стояла. Домой приходила и ноги вверх закидывала, лёжа на диване.
После приезда дочка постоянно говорила, что хочет вернуться домой. Я ей предложила сразу поехать обратно. Но затем это волонтёрство дало ей какую-то поддержку и спокойствие. Мы сблизились. И вдруг она захотела со мной сериалы посмотреть, мы вспомнили про проссеко и вместе выпили первую бутылку. Мы купили равиоли и стали смотреть фильм-ужасов, пили проссеко и в первый раз чокнулись за спасение, первый раз нормально поговорили друг с другом. То, что мы занимались здесь нужным делом, просто перевернуло нас внутри. А теперь и я, наконец, стала успокаиваться. У меня есть работа, дочка работает на мини-джоб в АВО. Чего нам ещё надо?! Разве что, чтобы война поскорее закончилась!
Теперь я хочу интегрироваться. Я смотрю на вещи трезво. Я в лучшем случае смогу продать квартиру в Киеве. Мне некуда возвращаться. А поскольку дочь здесь обустроилась, нашла друзей и не хочет больше уезжать, Эрланген стал и мне родным.
Записано 12 августа 2022 года